Публикации

📝ПАМЯТКА О РАБОТЕ ОНКОЦЕНТРА ВО ВРЕМЯ ЯНВАРСКИХ ПРАЗДНИКОВ

❓Будут ли госпитализировать пациентов?
Пациенты будут планово госпитализироваться через приемное отделение для оказания специализированной помощи 3 и 5 января с 09.00 до 15.00 часов.

❓Будут ли проводить химиотерапию?
Отделения лекарственных методов лечения будут проводить химиотерапию пациентам 3 и 5 января, отделение противоопухолевой лекарственной терапии и гематологии отдела гематологии и трансплантации костного мозга проводит химиотерапию только 3 января.

❓Будут ли работать диагностические отделения?
Отделение УЗИ работает 3 и 6 января, отделение эндоскопии работает 3 и 6 января, КТ-исследования проводятся 3 и 6 января, МРТ – 3, 5 и 6 января.

❓Будут ли врачи выполнять плановые операции?
Плановые операции на праздничные дни не запланированы.

❓Будет ли возможен приём передач пациентам стационара? Как и в какие часы?
Прием передач в НИИ КО им. академика РАН И РАМН Н.Н. Трапезникова:
⏰с 7:30 до 19:00 - 7, 9, 11, 13, 14, 15 этажи (передают 2 раза в день в 12:00 и 19:00);
⏰с 7:30 до 18:00 - 3, 8, 10, 12,16 этажи (передают 2 раза в день в 13:00 и 18:00);
⏰с 7:30 до 15:00 – 18,23 этажи (передают 1 раз в день в 15:00, с 01.01.2024 18 этаж передает 2 раза в день в 10:00 и в 15:00);
⏰с 7:30 до 13:00 – 20 этаж и отделение ТКМ (передают 1 раз в день в 13:00).

❓Будет ли работать поликлиника?
Поликлиника работает 3 и 6 января.

❓Будет ли работать колл-центр?
Колл-центр будет работать все дни с 08.00 до 20.00.

❓Можно ли пациентам выходить за пределы Онкоцентра во время праздников?
Пациентам, находящимся на лечении, запрещено выходить за пределы онкологического центра.

❓Что делать, если меня выписали перед праздниками и во время них мне стало плохо? Можно ли приехать в Онкоцентр?
Экстренных госпитализаций в праздничные дни нет, при любых признаках плохого самочувствия необходимо обращаться в службу скорой медицинской помощи.

📖Повесть «Машка как символ веры» написала директор НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина. Это произошло почти 10 лет назад, когда Светлана Варфоломеева работала главным детским онкологом Центрального федерального округа Российской Федерации и лечила детей в онкологической больнице города Балашиха. Книгу Светлана Рафаэлевна писала в ночные дежурства. У всех персонажей есть реальные прототипы. С тех пор, как книга была написана, в детской онкологии многое изменилось, врачи могут помочь гораздо большему числу своих маленьких пациентов. Но неизменным осталось одно – напряжение человеческой воли, работа души. Без которых победа над раком невозможна.

Повесть «Машка как символ веры» впервые была опубликована в журнале «Крылья» и тогда же была отобрана Гайдаровской библиотекой в список книг, помогающих жить.

Книгу можно читать и взрослым, и детям. НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина и издательство «РОСМЭН» дарят вам эту книгу в подарок. Каждый день, с 1 по 8 января, мы будем публиковать книгу по главам. Хорошего чтения, дорогие друзья! Будем рады, если вы поделитесь с нами своими чувствами и эмоциями.

Машка как символ веры. ЧАСТЬ 1

Савковой Римме Федоровне,
человеку, который каждый день меняет мир.

Эта история произошла на самом деле. Вернее, не произошла, а происходила. Только у ее героев были другие имена. Я хотела пожелать здоровья тем, кто остался с нами, и вспомнить тех, кто ушел.

📝ВЕРА

Все были озабочены вопросом, где находится Страна чудес. Вопрос, казалось бы, странный, но очень актуальный для нашей семьи сегодня. Машка плакала уже третий час и с предложенными вариантами Страны чудес не соглашалась. Папа предположил, что Страна чудес – в деревне у бабушки, на что моя сестра, сделав трагическое лицо, ответила: «Молоко», и ее тут же вырвало. От молока ее рвало и до болезни, но сейчас это выглядело особенно трагично.
Папа был выслан на кухню, где и раздумывал над этим вопросом уже довольно длительное время.
Еще два дня назад все было хорошо. Мы гуляли в парке, я ругалась с мамой, потому что теоретически идти на день рождения к Светке мне разрешили, но уйти с него я должна была до начала тусовки.
Папа держался индифферентно, вероятно, признавая, что я права, но на конфликт с мамой не шел по политическим соображениям. Он собирался в субботу поехать на рыбалку с дядей Борей, что само по себе являлось преступлением, – это во-первых. А во-вторых, у мамы на субботу были грандиозные планы, не могу уточнить какие, потому что новые варианты возникали каждые пять минут, но отец присутствовал в них как основное действующее лицо постоянно.
А вчера у Маши поднялась температура.
До вечера еще была надежда, что это случайность из серии «съела что-нибудь или перекаталась на каруселях». Но ночью у нее из носа пошла кровь, а к утру на руках и ногах появилась какая-то сыпь и синяки. Мама сказала: «Догулялись». И все остались дома.
В середине дня пришла врач из детской поликлиники – толстая противная тетка, у которой были по-разному накрашены глаза; видимо, она красилась в темноте и стоя спиной к зеркалу. Правый глаз был изумрудно-зеленым, левый тоже оригинальный, но с сероватым оттенком.
– Мамочка, девочка у вас падает постоянно, куда вы смотрите?
Мама пыталась спорить.
– Мамочка, не надо говорить фантазию. Если ребенок не падает, синяков у него не бывает.
– А сыпь откуда? А температура?
Тетка удивилась такой настойчивости:
– Оттуда же, следить надо за детьми.
Врач говорила так, будто нашей семье уже вынесли смертный приговор за издевательство над детьми, а мы все еще никак не могли понять почему.
– Ее рвало, – не сдавалась мама.
– Вы знаете, какая у меня зарплата? – неожиданно спросила врач.
– Какая? – удивилась я.
– Девочка, а ты вообще выйди. Так вот, зарплата у меня такая, что за нее я могу только смотреть больных, а воспитывать вас – нет. Назначаю капли в нос и в следующий раз на дом не приду.
Врач ушла. Мама стала кидаться мелкими кухонными предметами. Потом сказала:
– Это ты виновата, ты разозлила ее своим дурацким вопросом. Это, в конце концов, неприлично – в четырнадцать лет лезть во взрослые разговоры.
Тут папа неожиданно пришел мне на помощь. Он понял, что на рыбалку все равно не поедет, и перестал маскироваться:
– Мать, оставь дочь.
Дальше я рассказывать не буду, скажу только, что вовремя улизнула с кухни к Машке. На кухне шум стоял долго. Машка была какая-то бледная и сонная. Конечно, она и до семи лет сто раз болела, но такой синей никогда не была. Читать вслух не разрешила, в куклы играть не стала, а, отвернувшись лицом к стене, тихо сопела. Мне стало как-то не по себе. Как будто в горле ползали муравьи. Я пошла к родителям.
– Дураки! – сказала я им. – У вас ребенок болеет, а вы грызетесь из-за дуры полудурочной, хоть бы на Машку посмотрели.
Дураки перестали ругаться и одновременно изъявили желание посмотреть на дочь, однако в дверь вместе не пролезали. Победила мама, ну, это как обычно. Машка не повернулась к ним и продолжала сопеть. А потом ее снова стало рвать, с кровью.
Первым опомнился отец. Он вызвал «скорую». «Скорая» приехала, но не скоро, часа через два. Когда она приехала – как потом рассказала соседка Катя, врачи ругались за ложный вызов, обещая нас оштрафовать, – мы были уже далеко, мы везли Машку в больницу.

📝Отец

Все решения, как всегда, принимаю я. Она кричит, ругается, но толку чуть. Когда я влюбился в нее на третьем курсе института, меня подкупило именно это – шумная, веселая, – но все решения принимал я. За шестнадцать лет шумность и веселость превратилась в крикливость и раздражительность, а неумение принимать решения никуда не делось.
А Вера, вбежав на кухню, обозвала нас дураками! Да если бы я жил с другой женщиной, никто бы не посмел так разговаривать со мной. «Дураки». Да я своего отца чуть ли не на «вы» называл. Вся в мать.
Больше всего меня раздражала неопределенность. И Вера болела, но как-то понятно: «температура – сопли – кашель – таблетки», как-то определенно. Машка лежит и сопит, синяки какие-то. Если Вера не врет, то и не падала она, да и синяков было столько и в таких разных местах, что упасть так нельзя. И ее рвет, и не разговаривает.
В больнице нас приняла усатая медсестра. Она молча списывала данные с моего паспорта в историю болезни. Только сейчас до меня дошло, что Машу могут оставить в больнице. Раньше мне казалось, что придет нормальный врач, даст указания, которые мы выполним, и поедем домой. Но, по-видимому, здесь рассуждали по-другому и сразу решили взять нас в оборот.
– А ведь врач не смотрел, вдруг нас не будут класть?
Мысли моей жены текли в том же направлении. Усатая подняла на нас глаза и сказала:
– Отойдите от стола.
Я много раз сталкивался с медициной раньше, но те встречи были другими. Сегодня нам попадались медицинские работники с парадоксальным мышлением. Через некоторое время после довольно прохладного приема я понял, что ее раздражение было адресовано не только нам. Усатая позвонила по телефону. Сначала просто сказала:
– Педиатра в приемник!
Даже если бы педиатр сидел под ее собственным столом, он не успел бы выскочить оттуда, как она снова схватилась за трубку:
– Я уже второй раз вам звоню. Пьете там чай, а тут девка помирает.
Сзади я услышал стук, это моя жена потеряла сознание. Потом долго бегали с нашатырем, махали над Ириной газетами, а усатая оправдывалась человеческим, нормальным голосом:
– Да это я чтобы поскорей спустились, а вы падать.
Машка лежала с закрытыми глазами и на всю эту суету не обращала внимания. Наконец пришел педиатр, вернее, педиатрица. Это была стройная высокая девушка лет двадцати, и только тут я понял, какой у усатой грязный халат. На девушке все блестело и сверкало белизной. Ирка стала рассказывать нашу историю не очень связно, Верка изучала фигурку молодой докторицы, и мне казалось, что стало как-то спокойнее и с Машкой ничего не случится. Она послушала нас, покивала головой и сказала:
– Зоя Матвеевна, вызови лабораторию, анализ крови и в отделение.

📝Мама

…и сказала: «Зоя Матвеевна, вызови лабораторию, анализ крови и в отделение». Но почему в нашей семье всегда так? Почему все решения должна принимать я? Почему? Я должна думать обо всем, но я ведь тоже работаю. Жора обижается – рыбалка, рыбалка… А палас, а кран? Ведь это и его дом, в конце концов. Именно в эту самую субботу, когда надо все делать, его тянет на рыбалку.
И Машка еще болеет. А Верка сказала отцу: «Дурак», вошла на кухню и сказала: «Дурак». Конечно, она права, но с отцом так нельзя. Потом, когда с Машкой все нормализуется, я с ней поговорю. И этот день рождения, там все перепьются, будут пробовать наркотики. Да, мне звонила Светкина мать, просила Веру отпустить, сказала, что будет с ними все время. Но она же не уследит. Точно обкурятся и напьются.
Нет, нет, нет. Сейчас все решится с Машкой, и я поговорю. Машу подняли в отделение, вернее, это я ее подняла, потому что несла на руках. Потом снова пришла девочка-врач, наверное, она студентка, очень молодая, и мне, честно говоря, доверия не внушила. «Ничего, – подумала я, – завтра придут другие врачи». Но то, что она говорила, не укладывалось у меня в голове. Сначала оказалось, что надо ставить капельницу, потом – что надо переливать кровь и что синяки и сыпь – от недостатка каких-то клеток крови, и я сама должна дать согласие на все эти манипуляции. Позовите Жору!

📝Вера

– Позовите Жору!
Мама так неожиданно закричала, что мы ломанулись в ординаторскую. Конечно, мы оба подслушивали, но слушали не чужие тайны, а свои. Меня, правда, сразу выгнали, я пошла в палату, где лежала Машка. Молча сидела с ней рядом и вспоминала, когда в жизни мне было страшней, чем сейчас. Машка, капризная и нахальная младшая сестра, тихо сопела и, когда я хотела ее погладить, стала сопеть сильнее и даже застонала. Мне было страшно, когда умерла бабушка, когда Олег Прунов показал всем мою записку про любовь во втором классе. И еще страшно прыгать через козла, но это был другой, какой-то ненастоящий страх. Потом пришла мама. И вообще меня не заметила, только лицо у нее было серое. Я пошла искать папу. Он курил на лестнице и тоже не заметил меня. Как-то надо было начать разговор, но мне стало совсем страшно, и я молча стояла рядом. Потом пошла слоняться по коридору.
В холле сидели две медсестры, одна худая и старая, вторая совсем худая и очень старая, старше моей мамы.
– Ты сестра Богдановой? Вот горе-то.
Я знала один секрет про взрослых: если молчать и делать вид, что понимаешь, о чем идет речь, они скажут гораздо больше. А главное, надо повторять их последние слова.
– Горе, повторила я.
– Такая маленькая, и рак. Второй раз за всю жизнь вижу.
Моя стратегия разговора рассыпалась, как карточный домик.
– У кого рак? У Машки?
– А тебе родители не сказали? Иди, иди.
И обе сделали вид, что пишут что-то в толстых журналах. Я пошла на лестницу, там никого не было. Побрела обратно в палату, мне нужно было срочно увидеть кого-то из родителей. Папа сидел на детском стульчике около дверей палаты. Он молчал и не отвечал на мамины вопросы.

📝Мама

И не отвечал на мои вопросы, растирая слезы по лицу ладонями. Я очень хотела проснуться и оказаться дома. Но, по-видимому, я не спала.
– Перестань, завтра придут другие врачи, она просто перепутала, она молодая.

📝Вера

Она просто перепутала, она молодая. Но я видела мамино лицо и понимала, что она сама не верит в то, что говорит:
– Я хочу узнать, что с Машуком.
Муравьи расползлись по всему горлу, и говорить было невозможно. Мама посмотрела на меня, как будто первый раз увидела.
– Мама, это я, Вера, и я тоже хочу узнать, что с Машкой.
Отец встал, обнял меня и голосом человека, похоронившего всех родственников одномоментно, сказал:
– Доктор считает, что у Маши рак крови.
– Па-а-па! Во-первых, рак бывает какого-то одного органа. Вот у бабушки было что? Рак желудка. У деда Николая рак легкого. Как может быть рак крови? Ведь она течет по всему организму, и потом, рака у детей не бывает.
Тут я поняла, что на меня в упор смотрят четыре родительских глаза: один серый, два карих и один голубой в крапинку.
– Да, – уверенно сказала я. – Рака у детей не бывает.
– А ее завтра переведут в детскую онкологию, – сказала мама, – в Балашиху, где Ивакина лежала.
Кто такая Ивакина, я не знала. Но папа закивал головой:
– Она там долго лежала.
– Вылечилась? – спросила я, активно интересуясь судьбой неизвестной Ивакиной.
– Нет, умерла. – Папа вдруг всхлипнул.
– Ты что! - ошарашенно посмотрела на него мать. – Она же не от рака умерла.
Судьба Ивакиной становилась все более и более интересной.
– Да ведь она на лыжах пошла и в прорубь провалилась.
Дальнейшее я помню плохо. Я смеялась, громко и заливисто, как будто неизвестная Ивакина подмигнула мне с небес. Я хохотала так, как никогда в жизни, – даже когда накормила сволочь Прунова слабительными ирисками перед четвертной контрольной по алгебре. Почему-то папа нес меня на руках, а я все смеялась, а потом плакала, а потом что-то такое щелкнуло внутри, и я поняла, что в нашей жизни все изменилось, и успокоилась.

📝Мама

И успокоилась. Истерика продолжалась почти два часа, Веру трясло, ее худенькое тело дрожало, и в первый раз она была так далеко от меня. Я была с Машей. Всю ночь я сидела рядом с ее кроваткой. И ни о чем не думала, просто сидела. Жора увез Веру домой. Все кончилось.

#машка_как_символ_веры

«Перчатка хирурга – самое хрупкое, что только можно себе представить, а она может творить чудеса, если ею действует умная, опытная рука. Вот в такой «слабости» Бог может совершить Свою силу. И если мы дадим Ему так действовать, то многое действительно может стать реальностью».

Антоний Сурожский «Духовная жизнь»

Машка как символ веры. ЧАСТЬ 7

📝BB

Рассеянная, испуганная, рядом со мной сидела Светина подружка Вера. Я думаю, она не понимает, о какой опасности для жизни отца идет речь. Вокруг их семьи люди приличные собрались. Соседка поехала за вещами, полисом и паспортом, теща обещала сразу ехать к ним домой, только в голосе было какое-то превосходство (так, мол, и знала), но это ее дело, главное, приедет. В отцовской телефонной книжке Вера нашла телефон какого-то Бори, и тот сразу поехал за лекарствами, список которых дали ему в реанимации. И пошел выяснять, как перевести Вериного отца в Москву.
Наша задача была забрать из Балашихи маму Иру, оставить с Машей Веру, хотя бы на один день, а если не разрешат, на всякий случай согласилась поехать моя жена, но это, конечно, ради Светки, та нас вообще за людей не считает.
В отделении дежурил серьезный не по возрасту, высокий блондин. Я объяснил ему ситуацию, он сразу позвонил заведующей, задавая по ходу вопросы: «Сколько лет Вере, здорова ли она? Знает ли моя жена Машу, оставалась ли она с ней одна, знает ли моя жена, что это за отделение?»
В результате стало понятно, что жену оставлять нельзя и Веру оставлять нельзя, а Машу лучше не отпускать, потому что неизвестно, как все будет и кто ее привезет в понедельник. Позвали Ирину, которая сказала дословно: «Я приеду и ему по шее дам, честное слово, сейчас умирать абсолютно некогда. Надо подождать с этим немножко. Слишком легко захотел отделаться, нам еще лечиться почти год. Веру оставлять тоже нельзя, у нее, во-первых, температура, во-вторых, горло, и она заразная. Светину маму Маша не знает и никогда не видела, она с ней не останется. Можно попросить, чтобы осталась Света? Ей уже почти шестнадцать лет, Машу она знает хорошо и даже по-своему с ней дружит».
Мы с женой молчали, врач молчал. Света сказала, что ее как раз очень можно оставить. У нее с собой тапочки и сменный спортивный костюм. Она очень ответственная, потому что живет со старенькой бабушкой и во всем той помогает. Я даже не ожидал от своей дочери такого красноречия. А что волосы у нее фиолетовые, так это нечаянно краска пролилась, она совсем не собиралась краситься. Бровь проколота, это да, но тоже случайно. Она практически упала на иглу для прокалывания бровей.
Врач улыбнулся, и в компании Машиной мамы и нечаянно окрашенной и проколотой нашей Светланы они пошли к Машке на переговоры. Маша в связи со срочным отъездом папы в командировку согласилась остаться со Светой, но ненадолго, до физкультуры. Оказалось, это значит до среды, у них в виртуальной школе в среду физкультура, а мама знает, какие упражнения надо делать. За другие уроки отличница не волновалась. Ирина написала расписку; я тоже написал, что врач и свидетель происшествия. И мы потянулись гуськом на выход.
Моя жена замешкалась в ординаторской и догнала нас уже на улице.
– Слушай, он у меня денег не взял.
– Наш Денис Юрьевич денег не берет, – спокойно ответила Ира. Она гордилась тем, что лично знает врача, не берущего денег не вообще, а когда ему предлагают. И все оставшееся время смотрела в окно.

📝Света

И все оставшееся до утра время смотрела в окно. Спать я, конечно, не могла. В палате мы были одни. Машка спала спокойно. Она только три раза попила, два раза пописала. Тетя Ира говорила, что это пустяки. Уснула я утром, совершенно неожиданно для себя. Тут в палату вошел дежурный врач делать обход. В отличие от Дениса Юрьевича, этот доктор был невысок, я точно выше, чем он, – с твердо сжатыми губами и решительным взглядом.
– Вы кто? – спросил он.
– Я Света, там в истории должно быть написано.
– Я спрашиваю не кто, это я знаю, я спрашиваю что. Вы что делаете? Уже десять часов, Маша должна пить таблетки, а их нужно принять после еды. Ей уже давно нужно было полоскать рот и привести себя в порядок.
Он посмотрел на Машу, и взгляд его стал совсем другим, добрым и ласковым. Маша, которая сидела на кровати, сложив ноги по-турецки, читала очередную книгу про собак.
– Костя, – сказала Маша, я рот полоскала, давай я тебе лучше покажу новую книжку и фотографии новые Сабрининых детей.
Повернувшись ко мне, Машка сделала страшные глаза, и я просочилась в коридор через закрытую дверь. Там стояла худая, высокая девчонка в трениках и маске.
– Привет, ты с Машкой сидишь? Я слышала, мама говорила. Меня Наташей зовут.
– Наташ, а почему Маша врача Костей называет?
– Его зовут Константин Викторович. Выговорить трудно, поэтому мелкие иногда его Костей зовут. Любовь Анатольевну – Любочкой, а его – Костей. Да маленькие часто ко всем на «ты» обращаются. Здесь все врачи хорошие, но Константина Викторовича я больше всех люблю, – продолжала она. – В любое время придет, все объяснит, за руку подержит, по голове погладит, с ним не страшно. Да, – она помолчала минуту. – С ним не страшно, а это важно.
Пока врач с непроизносимым именем обсуждал с Машей проблемы собаководства и переманивал ее на сторону кошковладельцев, Наталья рассказывала мне о здешней жизни. В общем, все было более или менее ясно. Наташа лежала в палате напротив, и мы решили поболтать, когда Маша уснет.
Врач вышел из палаты расстроенный, Машка собак на кошек не меняла. Мне он кое-что рассказал, велел обращаться по любым вопросам и ушел в другую палату. До вечера речи о том, чтобы куда-то выйти, не было. Маша занимала все время. Она болтала, рисовала, мы играли в города, причем она выиграла, даже когда дала мне фору. Города Аахен я не знала. Она бесконечно пила чай несладкий с сахаром. Это означало, что в чашку с чаем надо положить сахарный песок, но не размешивать.
Я вымыла полы и стены в палате и к вечеру была без ног. Потом Машка уснула, не померив температуры, и я пошла в ординаторскую узнать, что делать. По дороге заглянула в палату напротив. Наташа с мамой резались в карты. У Наташки капельница шла почему-то не в руку, а куда-то в шею.
– У меня катетер стоит, – сказала она.
Наташина мама попросила разрешения покинуть, как она сказала «высокое собрание», и мы остались вдвоем. Двери на всякий случай оставили открытыми, чтобы я Машку услышала. Кстати, про градусник я так и не спросила. Наташа сказала, что ее в понедельник переводят на трансплантацию костного мозга. Болеет она почти год, и ее парень к ней не приезжал уже два месяца, и она не будет больше ему звонить. А мама все время бегает плакать. Врачи сказали, что у Наташи лейкоз плохо лечится из-за какой-то филадельфийской штуки и трансплантация может не помочь.
– Это значит, что ты будешь дальше получать капельницы? – спросила я.
– Нет, это значит, что я умру.
Наташа рассказала, что с тех пор как заболела, вела дневник, но в новую больницу не хочет его с собой брать. Если что-то случится, его отдадут маме.
– Можно, я его тебе отдам?
– Давай, а потом кому отдать?
– Никому. Ты, если хочешь, читай, если нет, выброси, только подальше от больницы. Ко мне девчонки совсем не приезжают. Мама говорит, что они заняты, готовятся к экзаменам, а они просто заразиться боятся. – Она встрепенулась. – Ты же знаешь, что рак не заразный, а если боишься, можно дневник в пакет убрать.
Она сжалась, будто боялась, что я начну отодвигаться от нее. Я все хотела сказать, что нет, не боюсь, как-нибудь весело разрядить атмосферу. Но почему-то заплакала.
– Ты что? – спросила Наташа. – Ты почему плачешь?
– У меня всего одна подружка, хоть я и не в больнице, родителям я не нужна. И бабушка наша им не нужна. И все думают, что я плохо учусь, потому что глупая, а я им назло плохо учусь. Одна только Верка нормальная.
Наташа гладила меня по голове, вытирала слезы платочком. И повторяла:
– Ты не злись, ты их прости всех, жизнь такая... – Она запнулась на слове «короткая» и выдохнула в один слог. – Хорошая.
Нас разогнала Наташина мама, как в летнем лагере вожатая. У меня был дневник, номер мобильного Наташиной мамы и их домашнего телефона. И мы вместе сфоткались на ее и мой мобильники. Ночь прошла у нас спокойно. Маша не пила и просыпалась только в туалет. Утро понедельника было очень суматошным. Приехала тетя Ира. И пока мы с ней говорили про Машку, Наташа уже уехала.

📝Мама

Уехала Света. Ее повез домой ВВ, так теперь мы все называем Светиного папу. С Жорой все лучше, чем ожидалось. Там – моя мать, приехала Жоркина сестра, прибежал Борька, который ходил вчера хвостом и в чем-то все время винился. Вера, которая пережила весь этот ужас, окончательно заболела с температурой и теперь уже с кашлем. Но если там моя мать, то лечиться ее заставит.
Я схватила Машу за руку и придирчиво оглядела, не изменилось ли в ней что-нибудь за это время. Дочка посмотрела на меня взглядом кобры на солнцепеке и попросила ее напрасно не теребить, а просто дать куриных котлет. Ну, жизнь налаживается.

#машка_как_символ_веры

Машка как символ веры. ЧАСТЬ 8

📝Света

Я налаживала отношения со своими родителями. Они пришли к нам с бабушкой домой и стали дружить. Бабушка сразу стала дружить в ответ. Я немножко подулась и рассказала про Наташу. Мне нужно было узнать про эту филадельфийскую штуку, вдруг это какое-нибудь лекарство, тогда бабушка поможет его купить. Оказалось, что это никакое не лекарство, а такая хромосома. Она растеряла нужные гены, а ненужные собрала. Теперь у Наташки образуется сложный вредный белок, и она не может вылечиться без трансплантации. На следующий день я позвонила Наташиной маме. Мы с Наташкой стали перекидываться эсэмэсками. Через месяц ей пересадили костный мозг, еще через три недели она умерла. На похороны я не поехала.

📝Вера

Не поехала к папиной сестре на выходные; хотела, но Светка в трубку так странно говорила, что я решила отказаться от поездки. И вечером ушла к ней на одну ночь до конца недели. Оказывается, что уже два месяца она переписывалась с какой-то Наташей. У той тоже был лейкоз, как у Маши. Но у нее он был намного хуже. Светка запуталась в хромосомах, белках. Девчонка эта оказалась очень хорошей, у нее был кот. И еще она отдала Светке дневник. И Светка хочет его прочитать, но только вместе со мной.
– Пойми, – говорила Светка, – это совсем другой лейкоз, не как у Машки. Даже почти другая болезнь. Машка практически вылечилась уже. Но в дневнике, может быть, написано, что Наташа просит сделать.
Светка говорила, путаясь в словах. Мы закрылись в ее комнате и стали читать чужой дневник. Если человек умер, то дневник делается ничейным или он продолжает быть чужим?

📓ДНЕВНИК НАТАЛЬИ ЛАЗАРЕВОЙ (9 класс «Б»)

🖋День 1-й

Привет, меня зовут Наташа, мне 15 лет, и у меня лейкоз. Болею я почти две недели. Я решила вести дневник и записывать в него все новости (и старости, хи-хи). Новость первая: у меня выпали волосы. Я проснулась утром, а они почти все на подушке. Новость вторая: папа привез учебники. Новость третья: Миша ни разу не звонил.

🖋День 2-й

Не могу писать. У меня болят руки и ноги, как будто по ним кто-то ходил, и очень-очень жарко.

🖋День 8-й

Наконец-то стало лучше. Температуры нет. Только слабость. И не хочется есть. Говорили, что от лекарств я поправлюсь, ничего подобного. Миша не звонил. Может быть, у него неправильный номер мобильного?

🖋Ночь 8-го на 9-й день

Мне приснился мой кот Ежик. Теперь дома нельзя держать кота. Мама договаривается с бабушкой, чтобы его пристроить. У меня сомнения в том, что мы с ним встретимся. Наверняка бабушка выпустит его на улицу. Она его не любит. Ежик. Ежик. Мой кот умеет разговаривать. Мне никто не верит, но он может сказать «мне-мне-мне», когда хочет кушать, и даже «Ната», когда скучает. Это правда.

🖋День 14-й

Если не будет температуры, поеду домой завтра (напишу еще раз), завтра!! Папа привез фотографии Ежика, где он сидит у бабушки на руках и улыбается (не Ежик, а бабушка). Наверное, ей это тяжело далось! Мама сказала, что Полинку от меня отселили и я буду жить в комнате одна. Конечно, моя сестра страшная неряха, но без нее и Ежика дом будет какой-то ненастоящий. А вдруг Мишка позвонит домой?

🖋День 20-й

Умерла Лена.

🖋День 21-й

С Леной мы познакомились на второй день в больнице. Она страшно трусила и боялась. Сразу рассказала мне о своем Олеге, ему 16 лет. Он учится в колледже, и они встречаются почти год. Он мотался из Коломны почти каждый день, привозил прикольные подарки, кучи писем от ее одноклассников. Наверное, ее очень любили в классе. Мы с ней два дня лежали в одной палате, непрерывно слушали Варвару. Раньше я ее не слушала, а сейчас мне очень понравилось. Там прямо про нас с Мишкой: «Далеко или рядом, но это позади». Мне эта болезнь все планы перепутала. Я на курсы в институт записалась и на танцы спортивные в Центр досуга. Ленка умела обо всем рассказывать весело. Суть истории о том, как она заболела, сводилась к тому, как во время диспансеризации у нее взяли анализ крови и нашли бласты (теперь я знаю, это раковые клетки). Школьная медсестра прибежала в Аленкин класс с криком: «С родителями, в больницу, срочно!» А когда все стали спрашивать, что случилось, она ответила, что у Морозовой лишай. Лена рассказывала, что вокруг нее вдруг образовалась пустота. В углу, спрятавшись за указку, громко дышала химичка, а в центре - красная, потная, памятником глупости стояла медсестра Зоя. Лениной маме о лишае позвонило аж три человека. Она бежала домой и ненавидела дворняжку Фонаря, которого Лена приволокла домой, и теперь у нее лишай. В больнице выяснилось, что это не лишай, а лейкоз. И все почему-то вздохнули с облегчением, так боялись лишая. Потом Ленка уехала на перерыв домой, позвонила мне и спросила: «Ты боишься?» – «Чего», – не поняла я. «Ну, того, что все может кончиться?» Я молча, очень аккуратно положила трубочку и пошла мыть руки. Я не хочу об этом думать. Я не буду об этом говорить. Я мыла и мыла руки, а страх все никак не смывался. Потом легла на кровать и укрылась с головой, чтобы меня никто не нашел. Утром мама сказала, что Лену перевели в другую больницу. Но я знаю, что она ушла, уехала, уплыла (любое слово на «у», но только не самое страшное), и ее мобильный заблокирован.

🖋День 48-й

Когда же все это кончится??? Мама со мной как с маленькой. Книжки мне по вечерам читает. Вчера у Полинки начались каникулы, и ее отослали к бабушке. Скучно. Завтра в больницу на три дня.

🖋День 48-й (вечер)

Какой классный день был этот 48-й! Во-первых, приехала тетя Лариса. Пришла в каком-то платке и не снимает. У Ларисы такие шикарные волосы, светлые, ниже плеч. Я в детстве думала, что она принцесса, из-за ее волос. Они просто переливаются у нее на солнце. Лара – стюардесса, облетела весь мир и отовсюду привозила мне подарки (как она их называет, «гифты»). «Наташ, пояс металлический от Маккартни-дочки – гифт?» - «Да, да, гифт!» – кричу я радостно. «Ларис, а чего ты в платке? – Это уже мама. – У нас вроде тепло». – «Ань, ты все-таки Нюша». – Лариса достает из сумки журнал мод, где с каждой страницы смотрят шикарные девицы в платках. Легким движением Лариса платок сняла, и оказалось, что она без волос, лысая. Под машинку. «Что вы так смотрите? Это очень модно, все так носят. Посмотрите вокруг, у нас одна Нюша здесь волосатая». А вечером прибыла Полина. Она шушукалась с мамой под дверью, в результате чего образовалась фотография Ежика рядом с новогодней елкой. В рамке и под стеклом. Ежичек, миленький, скорее бы тебя увидеть. Я легла спать с Маккартниным поясом. Все-таки я счастливая!

🖋День 63-й

Прикол! Сейчас все расскажу. Прочитала в журнале об очередном конкурсе «Как ты провел каникулы». И я написала все как есть. Что целыми днями лежала в железном поясе. Слушала Варвару, и, чтобы не обременять меня во время каникул, младшую сестру отправили к бабушке. И что сделала экстра-короткую прическу, как у тети-стюардессы. Хотя та кричала, что она не тетя, а просто Лариса. И что еду мне носят в комнату, да и готовят по заказу. И при этом никаких домашних обязанностей. И отправила письмо по «мылу». Ответ цитирую полностью: «Дорогая читательница! Ваше чувство юмора, легкость стиля сделали бы честь взрослому автору. Поздравляем Вас с победой в нашем конкурсе в номинации «самое смешное письмо». Нам было бы интересно прочитать другие Ваши заметки о школе, о дружбе, о том, что Вам интересно. Редакция».
Ну и что мне интересно, кроме того, когда можно будет забрать моего кота?

🖋День 128-й

Я давно не писала. Увлеклась перепиской с редакцией. Аттестовывать за год меня не будут. Но я и не настаивала. Лариса вы-хо-дит замуж. Она приводила знакомиться жениха. Мы знакомились из окна, а он – с тротуара. Лариску он увидел на улице. Развернулся и пошел за ней. «Оказывается, мои волосы мешали моей личной жизни», кричала Лариса с тротуара.

🖋День 130-й

Про трансплантацию решено точно. Я не очень хочу переезжать еще раз, здесь я ко всем привыкла. Договорилась с врачами, кто будет крестной матерью, когда у меня родится ребенок. Ну и вообще. Ладно. Надо собраться и не бояться, все равно от этого не убежишь.

***
На этом дневник заканчивался, дальше шли карандашные рисунки и несколько телефонов, а еще список книг. Он был озаглавлен «Надо прочитать». Кроме известных «Анны Карениной» и «Зачарованного странника» Лескова (м.б., им по литературе задавали), мы нашли «Американскую трагедию» Драйзера (я читала, Светка - нет). Какие-то высказывания про кошек (никто не читал), некий Хофф, который написал «Дао Винни-Пуха» (опять никто не читал), и книжку, вокруг которой стояли восклицательные знаки: «Цветы для Элджернона» Киза (тоже не читали). Еще там было стихотворение:

На улице темнеет рано
И не зажили на сердце раны,
Голова полна дурных вещей –
Боишься умереть и быть ничьей.

Мы со Светкой долго-долго плакали и почему-то все время просили друг у друга прощения. Наташкина фотография на мобильном была совсем нечеткая. Но я и не хотела на нее смотреть. Мне почему-то казалось, что если я ее не вижу, то она еще живая. Пусть совсем немножко живая, чуть-чуть, но живая. Мы вспомнили все сказки, и в них все всегда хорошо кончалось. Принцессы травились, но просыпались, «царицу и приплод» бросали в бочку, но те спасались; некоторые девушки королевских кровей кололись прялками, но тоже оставались в живых; бабушку вытаскивают из живота волка. А в жизни, получается, никаких тебе чудес?
– Наверное, мы с тобой выросли, – предположила Светка.
Я ничего не ответила. Голову заполняли мысли о том, что нужно сделать, купить, к кому первому ехать в больницу. Если это взросление, то я с удовольствием останусь маленькой.
Да, кстати, я очень тороплюсь. Поэтому расскажу коротко. Машка выздоровела. Майя – тоже. Она теперь приезжает к нам в гости. С Сашкой – маленьким Машкиным соседом – мы друг друга растеряли, и она сама про него почти забыла.
Отец выписался из больницы, получил инвалидность, и пока сидит дома и руководит хозяйством. Главный его сотоварищ по ведению хозяйства, не поверите, моя незабвенная бабушка. Часто они разговаривают, как слепой с глухим, но это лучше, чем молчание. На летние каникулы я полетела отдыхать в Сочи (мы со Светкой оказались самыми эффективными распространителями рекламы!). В самолете я увидела стюардессу с огромными глазами и короткой-прекороткой стрижкой; ее звали Лариса. Но это уже не Машкина история, поэтому я расскажу ее потом. Да, вот еще. Только пока это секрет. Обещаете никому не говорить? Так вот, мы ждем Ванечку. В смысле, мама ждет мальчика. Папа ждет сына, потому что вдруг понял, что наследник ему необходим. Бабушка, как обычно, ждет проблем. Но когда в комнату заходит Машка, все на секунду замолкают. Как будто до сих пор не верят своему счастью.

#машка_как_символ_веры