Публикации

⚡️НЕАГРЕССИВНЫЙ РАК С АГРЕССИВНЫМ МЕТАСТАЗОМ  
 
Армену Искандаряну 57 лет. В 2021 году ему поставили диагноз – папиллярный рак щитовидной железы IV стадии. Уже почти 3 года Армен проходит лечение в Онкоцентре Блохина – на протяжении этих лет за здоровье Армена борется большая команда врачей разных специальностей.
 
Армен стал для врачей исключением и загадкой с самого начала болезни. Врачи из Кисловодска были первыми, к кому он обратился за помощью в декабре 2020 года. Заболевание началось нестандартно для рака щитовидной железы – не с симптомов опухоли в области шеи, а с костного метастаза. Ещё в январе 2020 года Армен отметил чувство жжения в области грудины, где впоследствии, в декабре 2020 года, обнаружил небольшое уплотнение. В марте 2021 года у клинической загадки появилась подсказка – после открытой биопсии новообразования грудины стало известно, что это метастаз папиллярного рака. К этому времени у Армена в связи с быстрым ростом опухоли в грудине появились и другие симптомы – чувство удушья и кашель. 

В апреле 2021 года Армен по направлению от онколога по месту жительства обратился в Онкоцентр Блохина, где во время дообследования выявили маленькую первичную опухоль в самой щитовидной железе – микрокарциному (8 мм).

«Ситуация исключительно редкая – маленький рак неагрессивной (папиллярной) формы рака щитовидной железы и его агрессивный метастаз! И как в обычной жизни любая нестандартная ситуация требует неординарного подхода, так и в случае Армена стало понятно, что для успешного лечения потребуется персонализированный и мультидисциплинарный подход», – объясняет Тамара Мамуковна Гелиашивили, врач-радиолог, онколог, заведующая отделением радионуклидной терапии, к.м.н.

Первый этап комплексного лечения по удалению первичной опухоли (тиреоидэктомию) 28 апреля 2021 года Армену провел Илья Станиславович Романов, врач-онколог, старший научный сотрудник отделения опухолей головы и шеи НМИЦ Блохина. После хирургического этапа лечения первичной опухоли по данным ПЭТ/КТ с ФДГ был подтвержден одиночный характер отдаленного метастазирования, и началась настоящая мультидисциплинарная борьба с агрессивным метастазом в грудине, который рос на глазах.

Одиночные метастазы в грудине при дифференцированных формах рака щитовидной железы встречаются крайне редко (примерно в 0,4 % случаев). Только удаление метастаза у таких пациентов улучшает общую выживаемость и качество жизни.

10 июня 2021 года врачи провели онкологический консилиум, где обсудили все возможные варианты и последовательности применения различных методов терапии.

«На тот момент выполнить хирургическое лечение метастаза не представлялось возможным из-за крайне быстрого роста опухоли и близкого расположения от жизненно важных структур средостения. Нужно было выиграть время для изготовления импланта грудины (около 1,5 месяцев) и желательно уменьшить опухоль, чтоб хирурги смогли прооперировать пациента с меньшим риском осложнений. Наш клинический опыт и данные литературы подсказали, что нельзя в данной ситуации надеяться на радиойодтерапию. Вместе с химиотерапевтами мы приняли решение начать лечение с того метода, который обычно применяется уже на последней стадии болезни при неэффективности радиойодтерапии, – с таргетной терапии тирозинкиназным ингибитором. И наши надежды оправдались!», – продолжает Тамара Гелиашвили.
 
Уже через 3 месяца таргетной лекарственной терапии для Армена готовили индивидуальный имплант, а его самого – к сложной, уникальной операции!
 
«При отсутствии лекарственного лечения сложность операции заключается в том, что без устойчивого ответа опухоли на комбинированную лекарственную терапию есть высокая вероятность рецидива. Сама операция уникальна – два года назад она была одной из первых подобных. И именно пациенту Искандаряну спроектировали, напечатали, выполнили и установили самый большой имплант из тех, которые мы делали», – рассказывает хирург-онколог Александр Геннадьевич Сальков.
 
И все же риск осложнений после операции оставался высоким: Армен мог умереть если не от метастаза, то от осложнений после операции – инфекции или нестабильности эндопротеза.
 
«Я сказал себе и врачам: какая разница от чего умирать – от метастаза или от осложнений?! Я хочу жить, поэтому и согласился на операцию – на мой единственный шанс. Меня оперировали 4 хирурга: Теймураз Кобаевич Харатишвили, Александр Геннадьевич Сальков, Николай Сергеевич Петроченко и Ренат Камраддинович Валиев. Я их очень уважаю, они все – сильные врачи. Благодаря им я сейчас стою на ногах. После операции я лежал в центре еще две недели и легко восстановился. По-моему, удивлены были даже врачи. Где-то в течение месяца были одышки, но в целом я вернулся к привычному образу жизни», – рассказывает Армен.
 
Однако в процессе наблюдения врачи поняли, что агрессивная опухоль не может не дать других метастазов. Так, после операции у Армена начали появляться маленькие очаги – костные метастазы, которые выявляются только с помощью современного метода диагностики – ПЭТ-КТ с 18F-ФДГ. Задача по лечению вновь появляющихся метастазов усложнилась тем, что они оказались не чувствительны к системной и таргетной лучевой терапии – радиойодтерапии. Но врачи Онкоцентра продолжили бороться за жизнь Армена.
 
«Случай Армена – хороший пример использования высокотехнологичных методов лечения в разрезе хирургического и радиотерапевтического лечения. Это феноменальная операция с пластикой грудины и последующие курсы высокоточной стереотаксической лучевой терапией, – рассказывает к.м.н. Петр Булычкин, старший научный сотрудник отделения радиотерапии НМИЦ онкологии Н.Н. Блохина. – Пациенты с прогрессированием в виде единичных метастазов вызывают особый интерес у врачей. С одной стороны, эти пациенты диссеминированные, и уже сам факт наличия метастазов – это повод к назначению системной терапии. С другой стороны, метастазов немного. В итоге врачи пришли к тому, что пациент с множественными метастазами отличается от пациента с единичными метастазами и стоит предпринимать разные сценарии лечения. В рамках этих соображений возникла метастаз-направленная терапия, то есть локальное воздействие на единичные опухолевые очаги».

У Армена – именно такой случай, и врачи пошли по пути агрессивного, радикального локального воздействия с использованием современных возможностей лучевой терапии, в данном случае, стереотаксической лучевой терапии. За последние 2,5 года Армен прошел 4 эпизода такого лечения. Каждый метастаз прицельно облучают, то есть проводят метастаз-направленную терапию. Поэтому раз в три месяца Армен приезжает в Онкоцентр на контрольное обследование. В зависимости от его результатов, врачи принимают решение – если все стабильно, Армен едет домой и приезжает вновь еще через три месяца, а если обнаруживают прогрессирование, то сразу берут на лечение.
 
«Один курс лечения с помощью стереотаксической лучевой терапии длится не более недели, но сам процесс его планирования и соблюдение всех принципов гарантии качества и точности лучевого лечения – очень сложная и щепетильная работа, успех которой кроется во взаимодействии и преемственности всех сотрудников отделения, включая инженеров, медицинских физиков, технологов и радиационных онкологов», – объясняет Петр Владиславович.
 
Болезнь периодически прогрессирует, но единичными проявлениями. Задача врачей на данный момент – максимально сдвинуть по времени тот момент, когда опухолевый процесс перейдет в другую фазу своего развития.
 
«У меня жена, мать, две дочери, два внука и внучка. Всем было непросто принять такую новость, до сих пор семье тяжело. Мне тоже сначала тяжело было, но потом я принял свою болезнь, привык, потому что доверяю врачам Онкоцентра», – рассказывает Армен.

«Я приезжаю на обследование каждые три месяца, меня обследуют, «ремонтируют» и выпускают. Поэтому я хотел бы призвать людей, особенно молодых, обращаться за помощью вовремя. Не бойтесь идти к врачу!».

🎄Друзья, отделение детской трансплантации костного мозга Онкоцентра поздравляет вас с наступающим Новым годом! А мы рассказываем о впечатляющих результатах работы наших коллег:
⭐️За год в НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина выполнено 97 аутологичных и 83 аллогенных трансплантации (всего – 180)
 
⭐️За 3 года общее количество трансплантаций увеличилось более чем в 4 раза, аллогенных – в 10 раз!

⭐️В НИИ ДОиГ НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина выполнено самое большое количество трансплантаций детям с герминогенно-клеточными опухолями в России

⭐️За 2023 год количество трансплантаций детям первого года жизни выросло в 3 раза по сравнению с прошлым годом
 
⭐️В отделении проводят трансплантацию детям вне зависимости от возраста – любой ребенок может получить необходимое высокотехнологичное лечение
 
⭐️НИИ ДОиГ НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина – единственное учреждение в России, где проводят трансплантацию детям с ретинобластомой и другими редкими опухолями
 
⭐️НИИ ДОиГ НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина – единственный центр в России, где врачи комбинируют различные варианты очистки трансплантата в зависимости от нужд пациента
 
⭐️НИИ ДОиГ и НИИ ЭДиТО НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина внедряют новые методы подготовки клеточных продуктов, например, новый метод производства мезенхимальных стволовых клеток
 
⭐️Врачи отделения первыми в Европе применили один из инновационных препаратов лечения реакции «трансплантат против хозяина» пациентам детского возраста
 
⭐️В НИИ ДОиГ НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина сконцентрирован самый большой опыт в применении экстракорпоральных методов очистки крови для посттрансплантационных пациентов в России

⭐️С годами улучшаются результаты: так, двухлетняя общая выживаемость пациентов с острыми лейкозами, перенесших трансплантацию костного мозга, увеличилась вплоть до 80%

❤️Гордимся вами, наши дорогие врачи!

📝ПАМЯТКА О РАБОТЕ ОНКОЦЕНТРА ВО ВРЕМЯ ЯНВАРСКИХ ПРАЗДНИКОВ

❓Будут ли госпитализировать пациентов?
Пациенты будут планово госпитализироваться через приемное отделение для оказания специализированной помощи 3 и 5 января с 09.00 до 15.00 часов.

❓Будут ли проводить химиотерапию?
Отделения лекарственных методов лечения будут проводить химиотерапию пациентам 3 и 5 января, отделение противоопухолевой лекарственной терапии и гематологии отдела гематологии и трансплантации костного мозга проводит химиотерапию только 3 января.

❓Будут ли работать диагностические отделения?
Отделение УЗИ работает 3 и 6 января, отделение эндоскопии работает 3 и 6 января, КТ-исследования проводятся 3 и 6 января, МРТ – 3, 5 и 6 января.

❓Будут ли врачи выполнять плановые операции?
Плановые операции на праздничные дни не запланированы.

❓Будет ли возможен приём передач пациентам стационара? Как и в какие часы?
Прием передач в НИИ КО им. академика РАН И РАМН Н.Н. Трапезникова:
⏰с 7:30 до 19:00 - 7, 9, 11, 13, 14, 15 этажи (передают 2 раза в день в 12:00 и 19:00);
⏰с 7:30 до 18:00 - 3, 8, 10, 12,16 этажи (передают 2 раза в день в 13:00 и 18:00);
⏰с 7:30 до 15:00 – 18,23 этажи (передают 1 раз в день в 15:00, с 01.01.2024 18 этаж передает 2 раза в день в 10:00 и в 15:00);
⏰с 7:30 до 13:00 – 20 этаж и отделение ТКМ (передают 1 раз в день в 13:00).

❓Будет ли работать поликлиника?
Поликлиника работает 3 и 6 января.

❓Будет ли работать колл-центр?
Колл-центр будет работать все дни с 08.00 до 20.00.

❓Можно ли пациентам выходить за пределы Онкоцентра во время праздников?
Пациентам, находящимся на лечении, запрещено выходить за пределы онкологического центра.

❓Что делать, если меня выписали перед праздниками и во время них мне стало плохо? Можно ли приехать в Онкоцентр?
Экстренных госпитализаций в праздничные дни нет, при любых признаках плохого самочувствия необходимо обращаться в службу скорой медицинской помощи.

📖Повесть «Машка как символ веры» написала директор НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина. Это произошло почти 10 лет назад, когда Светлана Варфоломеева работала главным детским онкологом Центрального федерального округа Российской Федерации и лечила детей в онкологической больнице города Балашиха. Книгу Светлана Рафаэлевна писала в ночные дежурства. У всех персонажей есть реальные прототипы. С тех пор, как книга была написана, в детской онкологии многое изменилось, врачи могут помочь гораздо большему числу своих маленьких пациентов. Но неизменным осталось одно – напряжение человеческой воли, работа души. Без которых победа над раком невозможна.

Повесть «Машка как символ веры» впервые была опубликована в журнале «Крылья» и тогда же была отобрана Гайдаровской библиотекой в список книг, помогающих жить.

Книгу можно читать и взрослым, и детям. НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина и издательство «РОСМЭН» дарят вам эту книгу в подарок. Каждый день, с 1 по 8 января, мы будем публиковать книгу по главам. Хорошего чтения, дорогие друзья! Будем рады, если вы поделитесь с нами своими чувствами и эмоциями.

Машка как символ веры. ЧАСТЬ 1

Савковой Римме Федоровне,
человеку, который каждый день меняет мир.

Эта история произошла на самом деле. Вернее, не произошла, а происходила. Только у ее героев были другие имена. Я хотела пожелать здоровья тем, кто остался с нами, и вспомнить тех, кто ушел.

📝ВЕРА

Все были озабочены вопросом, где находится Страна чудес. Вопрос, казалось бы, странный, но очень актуальный для нашей семьи сегодня. Машка плакала уже третий час и с предложенными вариантами Страны чудес не соглашалась. Папа предположил, что Страна чудес – в деревне у бабушки, на что моя сестра, сделав трагическое лицо, ответила: «Молоко», и ее тут же вырвало. От молока ее рвало и до болезни, но сейчас это выглядело особенно трагично.
Папа был выслан на кухню, где и раздумывал над этим вопросом уже довольно длительное время.
Еще два дня назад все было хорошо. Мы гуляли в парке, я ругалась с мамой, потому что теоретически идти на день рождения к Светке мне разрешили, но уйти с него я должна была до начала тусовки.
Папа держался индифферентно, вероятно, признавая, что я права, но на конфликт с мамой не шел по политическим соображениям. Он собирался в субботу поехать на рыбалку с дядей Борей, что само по себе являлось преступлением, – это во-первых. А во-вторых, у мамы на субботу были грандиозные планы, не могу уточнить какие, потому что новые варианты возникали каждые пять минут, но отец присутствовал в них как основное действующее лицо постоянно.
А вчера у Маши поднялась температура.
До вечера еще была надежда, что это случайность из серии «съела что-нибудь или перекаталась на каруселях». Но ночью у нее из носа пошла кровь, а к утру на руках и ногах появилась какая-то сыпь и синяки. Мама сказала: «Догулялись». И все остались дома.
В середине дня пришла врач из детской поликлиники – толстая противная тетка, у которой были по-разному накрашены глаза; видимо, она красилась в темноте и стоя спиной к зеркалу. Правый глаз был изумрудно-зеленым, левый тоже оригинальный, но с сероватым оттенком.
– Мамочка, девочка у вас падает постоянно, куда вы смотрите?
Мама пыталась спорить.
– Мамочка, не надо говорить фантазию. Если ребенок не падает, синяков у него не бывает.
– А сыпь откуда? А температура?
Тетка удивилась такой настойчивости:
– Оттуда же, следить надо за детьми.
Врач говорила так, будто нашей семье уже вынесли смертный приговор за издевательство над детьми, а мы все еще никак не могли понять почему.
– Ее рвало, – не сдавалась мама.
– Вы знаете, какая у меня зарплата? – неожиданно спросила врач.
– Какая? – удивилась я.
– Девочка, а ты вообще выйди. Так вот, зарплата у меня такая, что за нее я могу только смотреть больных, а воспитывать вас – нет. Назначаю капли в нос и в следующий раз на дом не приду.
Врач ушла. Мама стала кидаться мелкими кухонными предметами. Потом сказала:
– Это ты виновата, ты разозлила ее своим дурацким вопросом. Это, в конце концов, неприлично – в четырнадцать лет лезть во взрослые разговоры.
Тут папа неожиданно пришел мне на помощь. Он понял, что на рыбалку все равно не поедет, и перестал маскироваться:
– Мать, оставь дочь.
Дальше я рассказывать не буду, скажу только, что вовремя улизнула с кухни к Машке. На кухне шум стоял долго. Машка была какая-то бледная и сонная. Конечно, она и до семи лет сто раз болела, но такой синей никогда не была. Читать вслух не разрешила, в куклы играть не стала, а, отвернувшись лицом к стене, тихо сопела. Мне стало как-то не по себе. Как будто в горле ползали муравьи. Я пошла к родителям.
– Дураки! – сказала я им. – У вас ребенок болеет, а вы грызетесь из-за дуры полудурочной, хоть бы на Машку посмотрели.
Дураки перестали ругаться и одновременно изъявили желание посмотреть на дочь, однако в дверь вместе не пролезали. Победила мама, ну, это как обычно. Машка не повернулась к ним и продолжала сопеть. А потом ее снова стало рвать, с кровью.
Первым опомнился отец. Он вызвал «скорую». «Скорая» приехала, но не скоро, часа через два. Когда она приехала – как потом рассказала соседка Катя, врачи ругались за ложный вызов, обещая нас оштрафовать, – мы были уже далеко, мы везли Машку в больницу.

📝Отец

Все решения, как всегда, принимаю я. Она кричит, ругается, но толку чуть. Когда я влюбился в нее на третьем курсе института, меня подкупило именно это – шумная, веселая, – но все решения принимал я. За шестнадцать лет шумность и веселость превратилась в крикливость и раздражительность, а неумение принимать решения никуда не делось.
А Вера, вбежав на кухню, обозвала нас дураками! Да если бы я жил с другой женщиной, никто бы не посмел так разговаривать со мной. «Дураки». Да я своего отца чуть ли не на «вы» называл. Вся в мать.
Больше всего меня раздражала неопределенность. И Вера болела, но как-то понятно: «температура – сопли – кашель – таблетки», как-то определенно. Машка лежит и сопит, синяки какие-то. Если Вера не врет, то и не падала она, да и синяков было столько и в таких разных местах, что упасть так нельзя. И ее рвет, и не разговаривает.
В больнице нас приняла усатая медсестра. Она молча списывала данные с моего паспорта в историю болезни. Только сейчас до меня дошло, что Машу могут оставить в больнице. Раньше мне казалось, что придет нормальный врач, даст указания, которые мы выполним, и поедем домой. Но, по-видимому, здесь рассуждали по-другому и сразу решили взять нас в оборот.
– А ведь врач не смотрел, вдруг нас не будут класть?
Мысли моей жены текли в том же направлении. Усатая подняла на нас глаза и сказала:
– Отойдите от стола.
Я много раз сталкивался с медициной раньше, но те встречи были другими. Сегодня нам попадались медицинские работники с парадоксальным мышлением. Через некоторое время после довольно прохладного приема я понял, что ее раздражение было адресовано не только нам. Усатая позвонила по телефону. Сначала просто сказала:
– Педиатра в приемник!
Даже если бы педиатр сидел под ее собственным столом, он не успел бы выскочить оттуда, как она снова схватилась за трубку:
– Я уже второй раз вам звоню. Пьете там чай, а тут девка помирает.
Сзади я услышал стук, это моя жена потеряла сознание. Потом долго бегали с нашатырем, махали над Ириной газетами, а усатая оправдывалась человеческим, нормальным голосом:
– Да это я чтобы поскорей спустились, а вы падать.
Машка лежала с закрытыми глазами и на всю эту суету не обращала внимания. Наконец пришел педиатр, вернее, педиатрица. Это была стройная высокая девушка лет двадцати, и только тут я понял, какой у усатой грязный халат. На девушке все блестело и сверкало белизной. Ирка стала рассказывать нашу историю не очень связно, Верка изучала фигурку молодой докторицы, и мне казалось, что стало как-то спокойнее и с Машкой ничего не случится. Она послушала нас, покивала головой и сказала:
– Зоя Матвеевна, вызови лабораторию, анализ крови и в отделение.

📝Мама

…и сказала: «Зоя Матвеевна, вызови лабораторию, анализ крови и в отделение». Но почему в нашей семье всегда так? Почему все решения должна принимать я? Почему? Я должна думать обо всем, но я ведь тоже работаю. Жора обижается – рыбалка, рыбалка… А палас, а кран? Ведь это и его дом, в конце концов. Именно в эту самую субботу, когда надо все делать, его тянет на рыбалку.
И Машка еще болеет. А Верка сказала отцу: «Дурак», вошла на кухню и сказала: «Дурак». Конечно, она права, но с отцом так нельзя. Потом, когда с Машкой все нормализуется, я с ней поговорю. И этот день рождения, там все перепьются, будут пробовать наркотики. Да, мне звонила Светкина мать, просила Веру отпустить, сказала, что будет с ними все время. Но она же не уследит. Точно обкурятся и напьются.
Нет, нет, нет. Сейчас все решится с Машкой, и я поговорю. Машу подняли в отделение, вернее, это я ее подняла, потому что несла на руках. Потом снова пришла девочка-врач, наверное, она студентка, очень молодая, и мне, честно говоря, доверия не внушила. «Ничего, – подумала я, – завтра придут другие врачи». Но то, что она говорила, не укладывалось у меня в голове. Сначала оказалось, что надо ставить капельницу, потом – что надо переливать кровь и что синяки и сыпь – от недостатка каких-то клеток крови, и я сама должна дать согласие на все эти манипуляции. Позовите Жору!

📝Вера

– Позовите Жору!
Мама так неожиданно закричала, что мы ломанулись в ординаторскую. Конечно, мы оба подслушивали, но слушали не чужие тайны, а свои. Меня, правда, сразу выгнали, я пошла в палату, где лежала Машка. Молча сидела с ней рядом и вспоминала, когда в жизни мне было страшней, чем сейчас. Машка, капризная и нахальная младшая сестра, тихо сопела и, когда я хотела ее погладить, стала сопеть сильнее и даже застонала. Мне было страшно, когда умерла бабушка, когда Олег Прунов показал всем мою записку про любовь во втором классе. И еще страшно прыгать через козла, но это был другой, какой-то ненастоящий страх. Потом пришла мама. И вообще меня не заметила, только лицо у нее было серое. Я пошла искать папу. Он курил на лестнице и тоже не заметил меня. Как-то надо было начать разговор, но мне стало совсем страшно, и я молча стояла рядом. Потом пошла слоняться по коридору.
В холле сидели две медсестры, одна худая и старая, вторая совсем худая и очень старая, старше моей мамы.
– Ты сестра Богдановой? Вот горе-то.
Я знала один секрет про взрослых: если молчать и делать вид, что понимаешь, о чем идет речь, они скажут гораздо больше. А главное, надо повторять их последние слова.
– Горе, повторила я.
– Такая маленькая, и рак. Второй раз за всю жизнь вижу.
Моя стратегия разговора рассыпалась, как карточный домик.
– У кого рак? У Машки?
– А тебе родители не сказали? Иди, иди.
И обе сделали вид, что пишут что-то в толстых журналах. Я пошла на лестницу, там никого не было. Побрела обратно в палату, мне нужно было срочно увидеть кого-то из родителей. Папа сидел на детском стульчике около дверей палаты. Он молчал и не отвечал на мамины вопросы.

📝Мама

И не отвечал на мои вопросы, растирая слезы по лицу ладонями. Я очень хотела проснуться и оказаться дома. Но, по-видимому, я не спала.
– Перестань, завтра придут другие врачи, она просто перепутала, она молодая.

📝Вера

Она просто перепутала, она молодая. Но я видела мамино лицо и понимала, что она сама не верит в то, что говорит:
– Я хочу узнать, что с Машуком.
Муравьи расползлись по всему горлу, и говорить было невозможно. Мама посмотрела на меня, как будто первый раз увидела.
– Мама, это я, Вера, и я тоже хочу узнать, что с Машкой.
Отец встал, обнял меня и голосом человека, похоронившего всех родственников одномоментно, сказал:
– Доктор считает, что у Маши рак крови.
– Па-а-па! Во-первых, рак бывает какого-то одного органа. Вот у бабушки было что? Рак желудка. У деда Николая рак легкого. Как может быть рак крови? Ведь она течет по всему организму, и потом, рака у детей не бывает.
Тут я поняла, что на меня в упор смотрят четыре родительских глаза: один серый, два карих и один голубой в крапинку.
– Да, – уверенно сказала я. – Рака у детей не бывает.
– А ее завтра переведут в детскую онкологию, – сказала мама, – в Балашиху, где Ивакина лежала.
Кто такая Ивакина, я не знала. Но папа закивал головой:
– Она там долго лежала.
– Вылечилась? – спросила я, активно интересуясь судьбой неизвестной Ивакиной.
– Нет, умерла. – Папа вдруг всхлипнул.
– Ты что! - ошарашенно посмотрела на него мать. – Она же не от рака умерла.
Судьба Ивакиной становилась все более и более интересной.
– Да ведь она на лыжах пошла и в прорубь провалилась.
Дальнейшее я помню плохо. Я смеялась, громко и заливисто, как будто неизвестная Ивакина подмигнула мне с небес. Я хохотала так, как никогда в жизни, – даже когда накормила сволочь Прунова слабительными ирисками перед четвертной контрольной по алгебре. Почему-то папа нес меня на руках, а я все смеялась, а потом плакала, а потом что-то такое щелкнуло внутри, и я поняла, что в нашей жизни все изменилось, и успокоилась.

📝Мама

И успокоилась. Истерика продолжалась почти два часа, Веру трясло, ее худенькое тело дрожало, и в первый раз она была так далеко от меня. Я была с Машей. Всю ночь я сидела рядом с ее кроваткой. И ни о чем не думала, просто сидела. Жора увез Веру домой. Все кончилось.

#машка_как_символ_веры

«Перчатка хирурга – самое хрупкое, что только можно себе представить, а она может творить чудеса, если ею действует умная, опытная рука. Вот в такой «слабости» Бог может совершить Свою силу. И если мы дадим Ему так действовать, то многое действительно может стать реальностью».

Антоний Сурожский «Духовная жизнь»